Гранит и плитка, скульптуры и скамейки, пруды и фонтаны — «танцующие» и «поющие», а еще мигающие всеми цветами радуги. Правда, тут они сделаны с большим размахом и даже шиком, а вдоль них — длинная вереница памятных досок с именами спонсоров — компаний и официальных учреждений, которые скинулись на благоустройство. Это любимое место вечерних прогулок, официальных мероприятий и праздников. В 2002 году, когда в России появились федеральные округа, Хабаровск стал столицей Дальневосточного ФО. Здесь резиденция полпреда президента, министерство развития Дальнего Востока и прочие учреждения — все они расположены возле Уссурийского бульвара.

Почти параллельно ему идет Амурский бульвар. Его не коснулась щедрая рука благоустройства. Может быть, потому что он проходит по менее престижным кварталам и северо-западной своей оконечностью упирается в транспортный узел — железнодорожный вокзал и трамвайную развязку. Здесь нет плитки и затейливых фонтанов, и здания по периметру менее ухоженные, но на Амурском чувствуется жизнь даже в большей степени. Тут играют в домино, торгуют грибами осенью и папоротником весной (папоротник — один из важных ингредиентов местной кухни, предмет соревнований между «таежниками», которые собирают, и между хозяйками, которые его солят, жарят и тушат). Угощают местным фаст-фудом, устраивают в выходные птичий рынок. На Амурском бульваре почти наверняка встретишь каких-нибудь необычных персонажей, вроде дедушки, вышедшего подышать воздухом вместе с попугаем в клетке. А еще — трамвайчики, идущие, позвякивая, вдоль бульвара. Какие-то из них современные низкопольные, но многие — старенькие, из самых разных серий. Их мелькание между деревьями успокаивает, развлекает, добавляет уюта. Это менее парадное, но более естественное место — Хабаровск в своем настоящем обличье, без строгого костюма и яркого галстука.

Хабаровчане любят при случае сказать, что их город — столица Дальнего Востока. Уссурийский бульвар с Комсомольской площадью и несколькими центральными набережными призваны стать символом столичного статуса. Но столица — это суета и официоз. В Хабаровске нет такого. Это искренний и спокойный город. Люди идут на работу, а не бегут. Москвичу, приехавшему сюда, поначалу бывает странно. Он подходит к пешеходному переходу и останавливается переждать поток машин. Но поток вдруг тоже останавливается — и какое-то время требуется непривычному человеку, чтобы понять: это его пропускают. Про водителя, который пешеходов не пропускает, могут бросить пренебрежительно: «Наверное, из Владивостока». За соперничеством двух главных дальневосточных городов наблюдать забавно. Во Владивостоке ревнуют к титулу «столицы Дальнего Востока» и даже к тому, что Хабаровск попал на купюру. Успокаивает их только то, что Владивосток теперь будет на новой двухтысячной банкноте. А в Хабаровске говорят: у нас номинал все равно больше.

Два главных бульвара приводят примерно в одну точку: на набережную. Ведь это русла рек, впадающих в Амур. Великая приграничная река — это ось жизни Хабаровска и других немногочисленных населенных пунктов Хабаровского края. Она огромна и очень своенравна. Она определяет климат, транспорт, ландшафт, хобби местных жителей, ритм жизни и многое другое.

Хабаровск почти весь открыт Амуру — он на десятки километров тянется вдоль реки. Поэтому город с населением больше 600 тысяч человек не производит впечатление людного. Просто население распределено по берегу, и человек, живущий в Южном или Краснофлотском районе, может месяцами не бывать в условном центре — месте на излучине Амура, где в середине XIX века возникло волей губернатора Сибири Муравьева-Амурского (того самого генерала с банкноты) поселение Хабаровка. А тем, кто работает в центре, иногда быстрее добраться до офиса из соседней Еврейской автономной области, чем из отдаленного района Хабаровска.

Берег, на котором стоит город, считается высоким, и это спасает от сложного характера реки. Но не всегда — порой природа показывает, насколько хрупким может быть человеческий мирок. «Я привыкла на экскурсиях рассказывать, что раз в сто лет Амур поднимается на 10-15 метров, затапливая и город, и заповедник, — говорит экскурсовод из Большехехцирского заповедника. — И не думала, что своими глазами это увижу». В 2013 году случился разлив, после которого город восстанавливается до сих пор. Тогда набережные просто смыло, а на городском стадионе вместо футбольного поля образовалась ровная гладь воды, по которой потом, когда стихия немного успокоилась, катались виндсерферы.

Сейчас по стадиону не скажешь, что он был фактически разрушен. С 2014 года его восстанавливают — по большей части на деньги «Транснефти». Она пришла в этот регион сравнительно недавно — в 2012 году, вместе с проектом магистрального нефтепровода ВСТО-2 — и потоп 2013 года сразу показал, насколько непростые здесь природные условия. Причиной стали сильнейшие дожди, прошедшие по всему Дальнему Востоку. Сотрудники «Транснефти» вспоминают, как откачивали воду из ливневой канализации Комсомольска-на-Амуре, завозили оборудование в отделения «Красного креста» в Амурской области, ЕАО, Хабаровском и Приморском крае. Как уже после наводнения снабжали оборудованием больницы по всему этому гигантскому району и трудились при строительстве временного жилья для оставшихся без крова.

Могучая река с непростым характером — не единственная природная проблема. Сейчас, после завершения ВСТО-2, продолжается строительство нефтепроводов — прежде всего ответвления к Комсомольску-на-Амуре, которое должно снабдить этот отдаленный, но очень важный город топливом. И это постоянная борьба с природой. Практически вся местность от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре — это болота либо холмы, а чаще всего болота, из которых торчат сопки. Строители вгрызаются в сопки, срезают их, сравнивают с землей, а грунт, из которого они состоят, засыпают в болото, чтобы иметь возможность положить трубы в твердую почву или заложить основание для нефтеперекачивающей станции. Так, шаг за шагом они идут по маршруту в несколько сотен километров.

Логистику такого проекта приходится продумывать заранее на много месяцев вперед, потому что большую часть материалов надо доставлять зимой — пока существует речной зимник, а болота замерзают. Строителям приходится бороться с комарами, подтоплениями и прочими прелестями строительства на болоте. Одно радует — здесь невероятно красиво, особенно осенью, когда карликовые, будто бы из тундры принесенные деревья и мох окрашиваются в самые яркие цвета.

Только когда видишь людей, пробивающих путь через горы и болота, восстанавливающих города после потопа, понимаешь, что Хабаровск не только искренний и тихий, но и упорный. Иначе в этих диких местах не создали бы уютный город. Даже само строительство каменных зданий было сопряжено с проблемами, потому что вокруг не так много пригодных для этого материалов. Во многом поэтому исторический центр Хабаровска имеет совершенно особое лицо — здания здесь красно-серые. В их постройке использовался не только традиционный красный кирпич, но и необожженный серый маньчжурский кирпич, завозимый из соседнего Китая

Сейчас, естественно, влияние огромного соседа тоже чувствуется, как и влияние Азии вообще. Японские машины (хотя их гораздо меньше, чем во Владивостоке), корейский горячий кофе в жестяных банках и специальные витрины для него с подогревом, китайские туристы, для которых Хабаровск — ближайшая к ним «Европа», а также, конечно, китайская кухня. «Китайка», то есть ресторан китайской кухни, здесь почти на каждом шагу. И готовят вкуснее, чем где-либо еще (за исключением самого Китая, конечно). До Китая за час довезет по Амуру судно на подводных крыльях. А если выбраться на остров Большой Уссурийский, то, помимо старых дотов и оборонительных валов, можно увидеть территорию КНР невооруженным глазом. Благо, китайцы любят расставлять вдоль границы сооружения и памятные знаки циклопических размеров.

Но ощущения, что сосед с полутора миллиардами населения поглощает эти места, нет. Хабаровск — это совершенно точно русский, но очень своеобразный мир, вобравший в себя влияние Азии и созерцательность масштабной природы. Здесь даже говор свой. «Мы недотямали как забраться в эти чегири», — может сказать местный. Приезжий может не понять слов, но от самого говора становится теплее. Теплее и от жалюзи с хитрыми шестеренками, которые сохранились на окнах старинных красно-серых домов. И от лодочек, которыми усыпан берег города. И от самых красивых в мире берез. И от солнца, которое освещает Хабаровск 300 дней в году.