ВТазовском районе Ямало-Ненецкого автономного округа плотность населения составляет 1 человек на 10 квадратных километров. В пустыне Сахара — 4 человека на 10 квадратных километров. На земле, значительно превосходящей по площади Грецию, проживает 17 000 жителей, 40% из них — в поселке Тазовский. Он находится на самом юге района, но уже здесь практически не встречаются деревья. И окружающие пейзажи нереальные: с одной стороны гладь воды, с другой — гладь земли, — они уходят за горизонт, а разделяет их линия берега. Вода, земля, берег — знакомые вещи. Но где еще увидишь сушу, столь же безбрежную и ровную, как вода? На ее поверхности нет ни строений, ни людей, ни деревьев. Осенью, когда тундра становится желто-красной, неясное чувство ирреальности превращается в уверенность: ты на другой планете.
Кажется, что в поселке эффект неземного пейзажа должен сойти на нет — все-таки люди, машины, дома (хоть и стоят они на сваях). Однако он только усиливается от контраста между обычным российским поселением и инопланетным ландшафтом, в который его забросило. Лежащие по берегам остовы барж и буксиров — остатки советского флота — служат идеальным дополнением, исполняя роль древних космических кораблей. Местные привыкли и спешат по своим делам, не глядя в сторону берега, а приезжий может долго стоять, в изумлении глядя на картину из «Марсианских хроник» Рэя Брэдбери: люди зачем-то перебрались в это место с Земли и обустроились на останках исчезнувшей цивилизации.
Тазовский и соседний Газ-Сале образуют агломерат, где обитает большая часть жителей района: тут администрация, рыбокомбинат, офисы, крепкие дома. И, конечно, аэропорт. До того как в 2006 году построили дорогу, связь с большой землей осуществлялась только по воздуху и иногда по воде. Зима — очень долгая, суровая, с безжалостными ветрами — была в чем-то спасением, потому что появлялся зимник, дорога, по которой можно доехать до крупного города. Вертолеты и сейчас летают в Новый Уренгой, к месторождениям и иногда к факториям. Фактории — это старинное, но надежно закрепившееся название. Маленькие торговые пункты, преимущественно по берегам многочисленных речушек, где местные жители меняли рыбу, оленье мясо и шкуры, моржовые бивни и даже мамонтовую кость на бытовые товары, привезенные русскими: муку и крупы, одежду, оружие, инструменты, алкоголь.
Сейчас мало что изменилось. Разве что коммерческой выгоды в существовании факторий практически нет. Их сеть — скорее способ поддержать местное население, ненцев. Снабдить вещами, лекарствами. Дать возможность продать свой товар и сохранить старинный уклад и образ жизни. Примерно половина жителей Тазовского — местные. И у каждого родственники «в тундре». Тяготеют к традиционному образу жизни старшие, но есть и молодежь, которая, пожив в городских условиях, возвращается в тундру. Там всем найдется работа: кто-то должен пасти громадные стада оленей — самых многочисленных обитателей этих мест. На 17 000 человек в 2015 году приходилось 250 000 оленей. Эпидемия сибирской язвы в 2016 году покосила стада, но карантин и наступление холодов положили ей конец. Большую часть животных удалось сохранить.
У стойбищ оленеводов или стоянок рыбаков можно увидеть старые снегоходы, иногда — моторные лодки. Но в остальном — будто на дворе не XXI век, а XI-й. Чумы, одежды из шкур, простые снасти, упряжки, собаки и хищные птицы (коршуны здесь — частые спутники человека, прикормленные и почти ручные). Стойбища и кладбища — а они всегда хорошо заметны, потому что их устраивают на самых красивых и издали видных местах — выглядят так же, как много сотен лет назад.
Ненцы получают образование и живут в городах, но редко покидают Ямал — это небывалый случай. «Мы даже не думаем о таком», — говорят они. Погода тут не самая приятная, признают местные, но в другом климате им плохо. Многие из них крещены (и нередко при крещении получили уже давно устаревшие в России имена — Нестор, Порфирий), но это не мешает им носить обереги и говорить что-то вроде «Я помолился своим богам». На вопрос, каким таким богам, отвечают с хитрым прищуром: «Богам тундры». Всякий ненец знает, что он тесно связан с этой землей, что у него и у его рода с ней особые отношения, договоренности. Возможно, поэтому они не мыслят себя за пределами Ямала: этот народ и это место — одно целое.
Предки современных ненцев пришли сюда в I тысячелетии нашей эры. Пришлось перемещаться в суровый край на берегу ледяного Карского моря, когда во время великого переселения народов тюрки вытеснили их с более южных земель. Но сейчас почти половина населения Тазовского района — приезжие, пришедшие сюда по своей воле за ресурсами. Поначалу (когда в 1883 году на этом месте открылась первая промысловая фактория) — за пушниной и рыбой. Сейчас — за газом и нефтью. Единственная дорога, связывающая Тазовский с большой землей, не дает поверить в то, что это одно из самых диких и малонаселенных мест в мире. Особенно ночью, когда огоньки месторождений периодически мелькают по обе стороны от дороги (благо, в ровной гладкой тундре видно на многие-многие километры вокруг). Днем же то тут, то там виднеется гигантское сооружение: стальная труба на сваях стелется, повторяя рельеф местности и сверкая на солнце. Это редчайший образец индустриальной культуры и, в общем, причина существования этой самой дороги — наземный магистральный трубопровод. Только что построенный «Заполярье — Пурпе» — единственное в России и одно из очень немногих в мире подобных сооружений.
Дома на севере Ямала строят почти исключительно на сваях. А трубопроводы — на опорах и термостабилизаторах. В селениях это видно в миниатюре — все коммуникации на виду, трубы никогда не закапывают в землю. Дело не только в том, что мерзлоту тяжело копать (с этим современная техника при желании справится). Главная проблема в неустойчивости грунтов. Лето, пусть и короткое, сильно изменяет консистенцию земли. Верхняя часть оттаивает, меняет объем, насыщается водой, начинается смещение пластов почвы — неторопливое, но неумолимое. Любой фундамент «поплывет», всякую трубу разорвет, каждую дорогу размоет.
Трасса, связывающая Тазовский с Новым Уренгоем, построена при огромном вложении сил и средств, это одна из самых качественных дорог в России. Со стороны напоминает стену — настолько высока «подушка» из гравия, песка, бетона. Несколько метров основания, потом бетонные плиты, стянутые металлическими скобами, и уже поверх этого асфальт. Казалось бы, сооружение, способное выдержать и артобстрел. Но не оттепель: каждый год дорога идет волнами и требует ремонта. Допустить, чтобы такое произошло с трубопроводом, нельзя.
На сваях стоят и нефтеперекачивающие станции. Здесь они вроде бы похожи на свои аналоги, разбросанные по всей стране: те же резервуарные парки, насосные и электростанции, общежития для вахтовиков, — но климат и геология вносят свои коррективы. Каждый резервуар, к примеру, стоит на 705 сваях, которые сопровождают 760 стабилизаторов. Все-таки вес огромный — до 17 000 тонн. И проблемы специфические: ветры, снега, туманы. Такой туман, как в Тазовском, мало где увидишь.
Поверхность Ямала — почти сплошь болото. «Малый коэффициент испарения», объясняют это геологи. Плюс линзы льда, которые с наступлением тепла тают и наполняют почву влагой. Это в сочетании с очень резкими перепадами температуры может давать поразительный эффект: видимость сжимается до нескольких десятков метров, когда даже днем по дороге приходится ездить чуть ли не на ощупь. А ночью передвигаться и вовсе опасно: никакие противотуманные фары не справляются. На нефтеперекачивающих станциях «Заполярье — Пурпе» для таких случаев налажена специальная система освещения — возможно, наиболее мощная из всех подобных.
Люди, работающие здесь, почти сплошь вахтовики. Кто из сравнительно близкой Тюмени, а кто-то из Самары, а то и из Новороссийска. Особенности местного климата переносят тяжело. Мало того, что холодно, так еще и солнца то слишком много, то слишком мало. В полярную ночь робкий свет держится часа четыре в сутки, вряд ли дольше. А большинство сетует на полярный день — когда солнце не заходит. Организму с этой аномалией справиться даже тяжелее, хотя на каждом окне в Тазовском есть плотные светозащитные шторы. Но поражает количество тех, кто, приехав сюда ненадолго на заработки, остается навсегда, несмотря на негостеприимность Ямала. «Какое-то место, даже не знаю... волшебное», — говорит капитан катера, прибывший на один сезон в 1984 году. За следующие 30 лет он стал полностью своим, сделался частью этих мест. Но даже случайный путешественник успевает ощутить необыкновенное притяжение тундры. Неизведанная, нетронутая планета манит, приглашает исследовать себя, узнать, договориться, полюбить.